Цены на пшеницу будут постепенно снижаться, но все равно останутся высокими. Если не произойдет природных катаклизмов, то кукуруза в новом сезоне будет стоить дешево. А подсолнечника посеют не меньше, чем в рекордном 2019 году – несмотря на запрет его экспорта. Какие еще расклады актуальны для российского АПК и чего ждать сельхозпроизводителям, рассказал гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько.
– Учитывая все негативные факторы, которые складываются в текущем сезоне – какой прогноз по основным культурам можно дать? Что будет с ценами?
– Мы пока что находимся только в начале сезона. Все погодные и рыночные риски в значительной мере впереди. Пока непонятно, как Ковид отразится на мировом спросе на продовольствие. Если исходить из сегодняшнего дня, то пока что произошла просадка всех цен на всех мировых рынках, в связи со снижением платежеспособного спроса в странах-потребителях.
Небольшое исключение – пшеница. На этом рынке получилась интересная загогулина. Поначалу Ковид погнал цены вниз. Потом вдруг в разных странах исчезли с полок супермаркетов мучные и макаронные изделия. Нельзя было найти макарон и муки во Франции и Германии. И это неожиданно погнало цены на пшеницу вверх. Состоялся большой ажиотажный спрос, тем более, что начала сбоить логистика. Это было в марте-апреле. И до сих пор, если смотреть на старый урожай, он котируется довольно высоко. Мы оцениваем индекс FOB, Новороссийск, где-то в районе 225 долларов за тонну.
Что касается нового урожая, то тут пока не очень благополучно выглядит рынок кукурузы. Ожидается рекордный сев в США, плюс хороший урожай в южном полушарии, ему ничего не грозит. Цены на кукурузу во всем мире сильно зависят от ситуации в США.
А там – коллапс на рынке биоэтанола (кукуруза – основное сырье для него – прим. авт.), из-за Ковид-ограничений он стал никому не нужен, его меньше производят. И при этом сев кукурузы ожидается рекордным. Почему так? Зачем американские фермеры сеют культуру, на которую упал спрос? Во-первых, американцы надеются, что страна снова вернется к транспорту, и цены на биоэтанол будут стабилизироваться, расти понемногу. Во-вторых, в США действует очень хорошая система страхования, она позволяет аграриям получать доходность независимо от уровня цен. К тому же мы понимаем, что осенью в США будут президентские выборы. Они как раз придутся на ноябрь, в разгар уборки. Фермеры надеются, что Трамп не оставит их в беде – и либо через программы страховки, либо как-то еще они свою доходность получат.
Так что если не будет никакого природного коллапса, можно ожидать достаточно низких цен. Плюс Украина поддавливает за счет своих низких издержек. Мы традиционно находимся в тени нашего великого кукурузного соседа, в течение многих лет. И наши цены напрямую зависят от цен на украинском FOB.
– Что будет с качеством пшеницы? Сейчас уже можно делать какие-то прогнозы и прикидывать спрос?
– Пока рано о чем-то говорить. Пшеница на юге только выбрасывает колос, он формируется. Как он будет наливаться, какие условия сложатся в конце мая-июне, никто не знает. В целом же, мы одно из первых аналитических агентств, кто забил тревогу по поводу ситуации на юге. Еще месяц назад мы понизили прогноз урожая пшеницы с 79,5 млн тонн до 77 млн тонн. Почему? Уже в конце марта мы прогнозировали очень сухой апрель, с захватом части мая, так оно и случилось. И еще возвратные морозы сильно потрепали озимый ячмень и пшеницу на Кубани и Ставрополье. Снижение урожайности в этих регионах мы видим довольно серьезное, хотя более подробно судить тяжело. Но уже понятно, что она будет меньше, чем в прошлом году. В Волгоградской области пока все неплохо, как и на Дону, хотя юго-западная часть и некоторые части на юге Ростовской области вызывают опасения.
Сейчас вроде пошли дожди, и многие аналитики говорят: «Было плохо, а теперь получше». Но в некоторых местах эти дожди уже как мертвому припарки. Морозы там состоялись, флаговый лист поврежден.
– Повлияет ли на цены текущая ситуация с квотами на экспорт зерна?
– Сильно не повлияет, потому что, если говорить о рынке пшеницы, мы большой степени наш экспортный потенциал исчерпали. Пшеницы (на вывоз – прим. авт.) в стране не осталось, особенно с учетом того, что два месяца нам держаться на старом урожае. А в Сибири – так и вовсе три с лишним месяца.
Даже после официального исчерпания квоты предстоит экспортировать до июня около 2,9 млн тонн зерна. Которое, кстати, не всё окажется вывезенным. Сейчас зерно вывозится по так называемым неполным декларациям, которых экспортеры набрали, так сказать, на всякий случай, чтобы иметь запас. А с закупкой, чтобы и качество совпало, и цена была выгодной, — с этим проблемы.
Думаю, останется также невывезенной часть кукурузы и ячменя, но не большая.
Вообще же, мы последовательно выступаем против квоты как постоянно действующего механизма для российского зернового сектора. Мы считаем ее вредной.
Если говорить о ценах на пшеницу, то они будут снижаться, но не сильно. Мы думаем, через некоторое время возникнет ситуация так называемых «двухуровневых» цен. Будет весьма высокая цена на пшеницу старого урожая – и относительно низкая на пшеницу нового урожая. И они будут так сосуществовать в течение нескольких недель. Потому что запасов у многих мукомолов и комбикормщиков мало, им нужно покупать. Причем так, чтобы сырье немедленно шло в дело. А пшеница нового урожая сразу в производство не пойдет, по технологическим причинам. Так что старый урожай будет потихоньку опускаться, но все равно стоить достаточно дорого. А новый – будет жить отдельной жизнью.
– Что происходит с рапсом? На юге России его сеют все больше…
– Наши внутренние цены в значительной степени ориентированы на рапсовое масло, а это означает экспорт в Европу и цены на биодизель. А европейские цены на биодизель находятся под воздействием двух противоположных факторов. С одной стороны, мы знаем, что в Европе не очень хороший урожай рапса. С другой, биодизель сейчас особо не востребован, люди на машинах не катаются. Цены на топливо низкие. Как сыграют два этих фактора, когда будет уборка и настанет время продавать, сказать сложно. Но пока что рекордных цен мы не видим. Цены на масло под давлением, с ними все не очень хорошо.
Да, на юге рапса стали сеять больше, но в этом году может получиться некий коллапс, потому что рапс здесь сильно пострадал от засухи, в первую очередь, в основном для этой культуры регионе – Ставропольском крае. Высокого урожая на юге мы не ожидаем.
– Каких раскладов ждете по подсолнечнику, учитывая запрет на его экспорт? Стоит вкладываться в эту культуру?
– Сев подсолнечника мы ожидаем на уровне прошлого рекордного года (совокупные площади по РФ – до14,5 млн. га (+4,6% к 2018 году), по данным ИКАР ). Как получится, сложно сказать. Все будет зависеть от урожайности.
– А насколько долгосрочным трендом может оказаться запрет на экспорт?
– Главное, чтобы это не стало постоянной практикой. Если подобные запреты войдут в колею госрегулирования, то это не очень хорошо для аграриев. И для переработчиков, кстати, тоже, потому что через некоторое время они почувствуют, что аграрии понемногу утрачивают интерес к данной культуре. Понятно, что это инерционные процессы, и они способны растянуться надолго. Но переработчики могут увидеть, что все эти годы они пилили сук, на котором сидят. Так что лучше, если это все останется разовой акцией на фоне Ковида, на фоне огромного предложения семечки и скачка курса рубля.
– Каких процессов ждать на рынках сахара, бобовых?
– По свекле, я думаю, нас ожидает некая нормализация ситуации. Мы видим, что и посеют поменьше, и урожайность будет пониже, чем в прошлом году. Но это пока «бабушка надвое сказала». Плюс ко всему постепенно пробиваются каналы экспорта: в этом сезоне сахара выгрузили уже свыше миллиона тонн. Это рекорд. Растущий экспорт, мы надеемся, сыграет свою роль, и очередного провала по ценам и доходности в этом сезоне не будет.
Насчет нута, бобовых пока рановато говорить. Из Индии приходят очень разные сигналы (а это основной «делатель» цены на бобовом рынке). Мы ожидаем в целом, что ситуация будет чуть получше, чем в прошлом году.
