На Ставрополье с давних времен разводили овец, здесь накоплен богатейший опыт в этом деле. Так что не только в России, но и далеко за его пределами наш край известен как регион с высокоразвитым овцеводством. Долгие десятилетия данная отрасль являлась социально значимой для страны, существенные успехи в прошлом определялись, в первую очередь, востребованностью шерсти. В овцеводстве были задействованы тысячи животноводов. На долю многих из них выпали тяжелые трудовые будни, особенно в послевоенные годы, когда страна возрождалась из руин. Да и потом им жилось непросто. Взять, к примеру, апанасенковских чабанов, которые на полгода уходили вместе с отарами в калмыцкие степи на зимние выпасы. Свыше 20 лет колхозы содержали мелкий рогатый скот таким образом.
В жестких условиях
Эту статью мне хотелось бы начать с исторических фактов. Как известно, в декабре 1943 года калмыцкий народ без суда и следствия был депортирован в Сибирь. Безлюдной остались огромная территория, занимающая почти 74,7 тысячи квадратных километров. Вскоре основную её часть присоединили к Ставропольскому краю, и нашли должное применение – организовали отгонные пастбища. Немного целины отошло к Ростовской области и Грузии. И в 1948 году чабанские коллективы Апанасенковского района вместе с закреплёнными отарами направились туда на первую зимовку. Что их ожидало в этом «Богом забытом» уголке Земли? Сплошные испытания…
Дорога на участок, именуемый Ульдючины, занимала около месяца, на Чёрные земли – доходила до полутора месяца, а то и больше – смотря из какого колхоза были животноводы и где располагалась кошара. В селах формировали своего рода караван, состоящий из нескольких отар, выделялись сопровождающие водители для подвоза воды. Шли очень медленно – не более пятнадцати километров в день, потому что овцы постоянно паслись. Вечером останавливались, разбивали табор для ночлега. Домом служила передвижная арба, в которой были оборудованы деревянные топчаны для сна. Там же находились и продукты на первое время. Обычно ее везли быки или лошади, реже – пара верблюдов. Обязательно с боку арбы прикрепляли деревянное корыто, имеющее небольшие колеса и длиной около шести метров, из него поили животных. Женщине-арбичке (повару) требовалось прямо в открытой степи готовить завтраки, обеды, ужины. Как правило, в земле выкапывали неглубокую яму и клали в нее дрова, хворост, накрывали железной плитой, куда ставили кастрюлю и варили.
Добравшись на ОТФ, старались оперативно подготовиться к зимовке. Одной из значимых задач являлась заготовка кизяков – высушенного навоза, используемого в качестве топлива для обогрева печи и приготовления пищи. Еще собирали курай – однолетнее растение из семейства маревых, которое в сухом виде тоже хорошо горит. Думаю, следует рассказать о том, что собой представлял чабанский домик. По сути это была небольшая землянка около 34‑38 квадратных метров, обязательно выкопанная до метра глубиной в земле, чтобы лучше сохранялось тепло. Перед входом копали ступеньки и над ними сооружали накат, в итоге получались сени. Многие чабаны сравнивают: заходили в землянку, словно лисы в нору. Самым главным в ней являлась печь с большой лежанкой. Она занимала довольно таки много места, перегораживала комнату на две части, а дальше вместо двери висела ситцевая занавеска, отделявшая «кухню» от «спальни». Кроватей не имелось, использовали деревянные топчаны, заправленные обычно войлочной кошмой. Позже появились матрасы. Для освещения использовали керосиновые лампы. На каждой ОТФ были радиоприемники «Родина‑52», работавшие от батареек. Проблемой того времени являлись насекомые, в частности клопы. Поэтому летом выносили на улицу весь нехитрый скарб и обливали кипяченной водой, после чего хорошо просушивали и заносили обратно.
Сараи для содержания овец строились только шалашного типа, без стен. Вместо шифера использовали маты из камыша, окна делали прямо в крыше. Вообще, камыш в тот период был самым доступным и распространённым строительным материалом. Выгульные базы тоже возводились из таких же матов, а для надежности внутри укрепляли горбылём и обрезками древесины. По воспоминаниям чабанов, зерновые культуры в Калмыкии тогда не выращивали. Во-первых, почва там была песчаной, во‑вторых, не хватало влаги. Поэтому соломы не имелось, а возить ее из Апанасенковья на большое расстояние невыгодно. Сено заготавливали луговое и целинное прямо на местах.
С наступлением весны, обычно в конце апреля, чабаны собирались в дорогу и направлялись домой. За полгода зимовки многие из них виделись с семьёй не более трех-четырех раз. Однако никто никогда не жаловался на тяжелый труд и бытовые условия, все прекрасно понимали, что стране очень необходимы шерсть и мясо, поэтому и вносили посильный вклад в это дело.
Улучшение быта
Огромные территории пастбищ в Ульдючинах и на Черных Землях были разделены между всеми сельхозпредприятиями Апанасенковского района, в зависимости от содержащегося поголовья овец их площадь составляла от 15 до 25 тысяч гектаров. К началу 60-х годов хозяйства немного окрепли финансово, и руководство начало проявлять социальную заботу о своих тружениках. Не оставались без внимания и животноводы, которым довелось работать в Калмыкии. Если первые лет десять чабанским коллективам приходилось крайне тяжело в быту, то потом стали создавать центральные усадьбы. Помимо общежития и столовой в них появились, прежде всего, пекарни. Хлеб пекли регулярно и развозили по фермам, так что поварам ОТФ уже не требовалось заниматься этим кропотливым делом. Обязательно строили бани, колхозы побогаче – еще и магазин товаров повседневного спроса. Позже стали возводить медпункты, библиотеки, примитивные клубы для демонстрации фильмов и выступлений артистов художественной самодеятельности – они приезжали ежемесячно. Наконец там появились почтовые отделения и телефонная связь, привозили письма, газеты, журналы. Совсем наступила цивилизация, когда изобрели дизельные генераторы, вырабатывающие электроэнергию и заменившие керосиновые лампы! Но на ночь их непременно отключали – экономили ГСМ. В Черноземельском районе еще работали геологи, были установлены буровые вышки и к ним проложено бесперебойное электроснабжение. Так что с 1967 года центральные усадьбы тоже начали электрифицировать. Когда в 1966 году колхозникам отменили трудодни и начали начислять зарплату, то в Калмыкию стали ежемесячно приезжать кассиры сельхозпредприятий и выдавать деньги.
В Советском Союзе развивалось машиностроение, выпускалась техника, в том числе и для сельского хозяйства. Поэтому в Калмыкии создавались машинно-тракторные станции (МТС), задача которых заключалась в том, чтобы заготавливать сено для овцеводческой отрасли. С апанасенковскими колхозами они заключали договоры на поставку грубых кормов. Появилось больше тракторов и грузовиков для бесперебойной доставки воды – ее в основном возили из Волги за 50‑100 километров (в зависимости от того, где расположена ОТФ). Стало больше техники применяться и для других нужд овцеводов.
Надо отдать должное, не только руководство колхозов, но и района постоянно приезжало в Калмыкию. За зимовку три-четыре раза там проводились централизованные совещания. Но для начала райком КПСС направлял сюда за несколько дней до мероприятия начальников и специалистов различных организаций, представителей прессы, чтобы те побывали на каждой овцетоварной точке и выявили все недостатки, обратили внимание на положительные моменты и доложили в соответствующие инстанции. На совещаниях присутствовали многие из райкома КПСС и ВЛКСМ, управления сельского хозяйства, председатели колхозов, главные зоотехники и ветврачи, бригадиры участков, старшие чабаны. Обсуждали вопросы, связанные с выполнением производственных заданий по сохранности поголовья, получению привесов, шерсти. При случае ругали за высокий падеж животных, плохую упитанность. Обязательно обсуждали быт овцеводов, планировали, как еще его можно улучшить по тем временам. Принимали решения о поощрении передовиков отрасли за достижение хороших показателей.
Воспоминания очевидцев
Владимир Павлович НУЖНЫЙ, с. Манычское:
— На Черные Земли к старшему чабану Петру Ивановичу Трохий я попал в 1953 году, когда мне едва исполнилось 16 лет. Работал у него подпаском до 1957 года. Там находился участок, именуемый Миклита (недалеко от нынешнего г. Комсомольска). При разделе его закрепили за Грузией. Грузинские чабаны точно также как и мы пригоняли сюда отары на зимний выпас, считалось, что травостоя на пастбищах Калмыкии достаточно для кормления овец. Однако зима 1949‑1950 года выдалась крайне суровой, когда морозы доходили до 40 градусов, выпало много снега. В результате у грузин погибло почти все поголовье, были жертвы даже среди людей. Больше они сюда не приходили, поэтому Миклиту закрепили за Апанасенковским районом. Овцеводы имели право только зимовать там, поэтому перед стригальной кампанией отары перегоняли в села. Таким образом, трава отрастала, и можно было заготовить сено. Колхоз «Россия», впрочем, как и другие хозяйства, содержал на Черных Землях лишь молодняк – ярок, переярок и валухов, всего 24 тысячи голов. Отары формировали большими – по 1100‑1200 голов. Чабанский штат состоял строго из четырех человек: старшего чабана, двух его помощников и повара. Коллективу для питания на месяц выделялись две овцы, еще обеспечивали мукой, макаронами, картофелем. Воду подвозили издалека.
В 1957 году руководство колхоза направило меня на учебу в с. Александровское в школу животноводов, где я изучал ветеринарное дело. Потом без отрыва от производства закончил там же техникум. Когда создал семью, то жена Клавдия Егоровна направилась в Калмыкию со мной. Работала санитаркой – помогала мне проводить ветеринарные обработки. Обосновались мы на центральной усадьбе, в комнате общежития. В Калмыкии родились дети и находились вместе с нами. Когда старшей дочери Тане в 1970 году настала пора идти в школу, нам пришлось перевестись в колхозную бригаду. В мае 1960 года меня направили работать ветфельдшером в Ульдючины, где размещались 15 тысяч маток. В 1963 году эти земли передали калмыцкому совхозу. Молодняк овец отправили в Дивное в заготскот на мясо, маточное поголовье – на Черные Земли. Меня тоже перевели туда, назначив заведующим ветеринарным пунктом участка. Так я стал государственным работником, обслуживал два хозяйства – «Россия» и «Дружба». С 1950 по 1963 год заведующим центральной усадьбы колхоза «Россия» был Иван Федорович Закурдаев. Потом назначили меня. На руководящей должности пришлось столкнуться с серьезным испытанием. Очередная зима выдалась холодной, постоянно дул ветер и шел снег. Повсюду появились высокие сугробы, овец не выпасали. Казалось бы, чабанам не стоит переживать – сена заготовили в достатке. Его разбрасывали по всему базу (яслей не имелось). Но оно было с семенами ковыля, именуемого в народе тырсой. Тогда никто не мог предположить, что тырса окажется столь коварной: острые семена быстро проникали животным под кожу, затем – в мышечные ткани, доходили до сердца, легких. Как следствие, овцы начали массово погибать. Если мне не изменяет память, то потери в районе составляли свыше 30 тысяч голов, в нашем колхозе – почти 10 тысяч. Ущерб был колоссальным, но на каждую овцу оформляли страховку, и государство компенсировало хозяйствам убытки. Из Москвы приезжала комиссия, проводила расследование. Установили диагноз – истощение на почве затырсованости. Никто не назвал это бесхозяйственностью. Данное ЧП стало для чабанов большой наукой. С удовольствием хочу назвать имена тех овцеводов, которые трудились в Калмыкии: Герой Социалистического Труда Иван Григорьевич Красников, Егор Леонтьевич Беловицкий, Дмитрий Игнатьевич Кущ, поощренный орденом Ленина, Павел Ильич Наказной, Сергей Федьков и многие другие.
Татьяна Семеновна ЛЯШКО, с. Дивное:
— На Черных Землях я провела всего несколько дней, но они у меня отложились в памяти на всю жизнь. Будучи студенткой Александровского техникума, пришлось производственную практику проходить в колхозе «Путь к коммунизму». Председатель Николай Александрович Пономарев и председатель сельсовета Матвей Федорович Озерянский ехали в Калмыкию и взяли меня с собой – в соответствии с заданием я должна была участвовать в проведении искусственного осеменения маточного поголовья. Под свою опеку меня взяли супруги Андрющенко – Иван Петрович и Елизавета Андреевна. Они тогда работали соответственно бригадиром и поваром. Как я удивлялась всему тому, что довелось увидеть – сайгакам, вольно пасущимся, бескрайним и безлюдным на десятки километрам просторам, многочисленным отарам… Все было иное, чем на моей родине – в Новоселицком районе.
Николай Яковлевич КОЧЕВ, с. Киевка:
— Мой трудовой стаж в овцеводстве составляет 44 года. Из них три сезона работал на отаре баранчиков, остальные – на маточном поголовье. Довелось быть на Черных Землях. Это время стало настоящим испытанием на прочность. Никогда не забуду страшную зиму 1953 года, когда снег засыпал и кошары, и землянки чабанов. Для защиты сараев от тяжести снега, мы ставили перед ними рештаки, каждый раз поднимая их на сугробы выше и выше. Овцы находились на стойле, кормов практически не имелось. Чтобы не допустить массовой гибели животных правительство предпринимало самые разные меры. Военно-транспортные самолёты сбрасывали тюки сена. В Дивное железнодорожным транспортом прибывали вагоны с комбикормом. Здесь его загружали в грузовики и доставляли в Элисту. Заснеженную дорогу им на всем пути расчищали бульдозеры. А дальше к Черноземельскому району даже танки привлекали для прокладки пути. Везли, конечно же, и продукты чабанам, теплую одежду. Наверное, такие испытания и сплотили нас всех, кому довелось там работать. Овцеводами были не только мы, русские, но и довольно-таки немало в наши колхозы устраивалось грузин и даргинцев. Потом и калмыки начали возвращаться. Ходили друг к другу в гости, проводили вместе праздники на центральной усадьбе, пели песни. Моим наставником был Василий Анисимович Мощенко. Он многому меня научил в уходе за животными. Ещё в те годы работали чабанами Василий Лубенченко, Вано Абесидзе, Георгий Гайдук, Иван Еременко, Семен Головинов, Павел Кириенко, братья Хосрошвили – Михали, Петр и Василий. Весомый вклад в общее дело вносили механизаторы Дмитрий Михайлович Яценко и Иван Иванович Писаренко. Вся деятельность в отрасли тогда осуществлялась под чутким руководством председателя колхоза Виктора Ивановича Чесняка и главного зоотехника Василия Андреевича Мороза – выдающихся людей, посвятивших себя овцеводству.
Иван Петрович АНДРЮЩЕНКО, с. Дивное:
— В 1964 году руководство колхоза «Путь к коммунизму» направило меня на учебу в ветеринарное училище Ростовской области. Когда через 12 месяцев вернулся, последовало новое назначение на Черные Земли. Первая зимовка пришлась на 1965‑1966 годы. Мне поручили заниматься ветобработками животных – там находились 17 отар с ярками, переярками и валухами. На следующий год наше хозяйство приобрело земли за Яшкулем и разместило на новом месте десять отар, построило центральную усадьбу. Бригадиром был Николай Васильевич Ефимов. Вместе с ним трудилась и жена. Вообще, тогда, подбирая кадры для работы в Калмыкии, старались направлять семейные пары. Я тоже уехал на этот участок с женой Елизаветой Андреевной и сыном Эдуардом, все также занимался ветеринарными обработками. Овец на летние месяцы уже не перегоняли в Дивное, все-таки сказывалось большое расстояние –230 километров, организовывали съем руна на месте. Довелось мне как-то быть руководить стригальной кампанией, волновался очень, справлюсь ли? В декабре 1969 года последовало очередное назначение – я стал бригадиром на Черных Землях. В этой должности работал до самого «финиша», пока пастбища в 1972 году не отошли Калмыкии. Вместе со мной трудились настоящие профессионалы, не боявшиеся никаких испытаний. Чабанами были Николай Иванович Цибулевский, Сергей Исаев, Иван Бобко, Демченко и Лотников (их имена уже не припомню), поваром – Тамара Ивановна Скрипник, пекарем – Римма Петровна Подкопаева. Обязанности техслужащей выполняла Валентина Григорьевна Шляхова, а ее муж Алексей Степанович трудился водителем дежурной машины. Еще шофером был Иван Степанович Михайлюк. Зарплату нам всем привозил кассир Василий Григорьевич. Собственного магазина колхоз там не построил, поэтому за необходимыми товарами направлялись в «Дружбу» за 18 километров. Зато по ОТФ и на центральные усадьбы регулярно приезжали три автолавки. Ими управляли водители Василий Петрович Андрющенко, Александр Черный и Вергельский. В момент моего руководства на Черных Землях находилось порядка 26 тысяч овец, сформированных в 22 отары.
Михаил Васильевич ХРУЛЕВ, с. Малая Джалга:
— В Калмыкии я оказался в 1957 году будучи 16-летним пацаном. Пас там в зимние месяцы не овец, а телок – гурт состоял из 270 голов. Работали втроем, поочередно сменяя друг друга. Изредка скот подкармливали сеном, о фураже даже не помышляли, ведь его тогда не имелось. А весной КРС пригнали в село. Домой возвращались, как и чабаны, пешком, ночуя в арбе. В 1958 году я стал механизатором. На тракторе тоже довелось там трудиться: расчищал дороги, возил воду и сено, доставлял строительные материалы. В тот период зарплату колхозники не получали, начислялись лишь трудодни. Мне – молодому скотнику, считали лишь 50% от положенного, но ничего, многие с этого начинали.
Максим Романович КОРЕЦКИЙ, с. Дивное:
— В 1944 году я закончил четыре класса и посчитал, что уже всему научился. Через два года, когда мне исполнилось 13 лет, взял в руки чабанский посох. Сразу набирался опыта у чужого чабана в с. Приютном, через время у отца – Романа Романовича. Вообще, мы потом начали своей семьёй работать на ферме на Черных Землях. Прошли все испытания тяжелого снежного 1953 года. Овцы голодные постоянно стояли в базу, в степи часто рыскали озлобленные волки. Чтобы хищники не напали на животных, отец, одев до самых пят тулуп и вооружившись двустволкой, часто ночью дежурил в загонке. Однажды на ОТФ появилась стая из девяти волков, самый смелый перепрыгнул через изгородь и успел загрызть не ярку, а телёнка, находившегося там, но сам пострадал. Однако в тёплые зимы звери не донимали особо чабанов. Зато там постоянно бродили стада сайгаков. Иногда мы на них охотились. В 1962 году я заболел и уже не мог ухаживать за животными, поэтому меня назначили учетчиком бригады, находящейся в Черноземельском районе. Жил вместе с женой Марией Дмитриевной на центральной усадьбе. Она пекла хлеб, наводила порядок в помещениях. Там у нас родились двое детей. Несколько раз мне еще поручали сопровождать в дороге чабанские коллективы, двигавшиеся весной в село, а осенью – в Калмыкию. Там из колхоза «Путь к коммунизму» размещались 17 отар, на двух из них работали Юрий Ухач и Николай Цибулевский, на остальных – даргинцы. Все – очень хорошие люди, неконфликтные, трудолюбивые. Бригаду при мне возглавляли Степан Павлович Романенко, Александр Степанович Яхно, позже – Иван Петрович Андрющенко.
Иван Александрович КОРЯГИН, с. Малая Джалга:
— Первая моя зимовка на Черных Землях в качестве водителя «ГАЗ‑52» выпала на 1961‑1962 год – необходимо было постоянно возить воду для овец и тружеников колхоза «Правда». Работал там месяц-полтора, потом на неделю приезжал домой. Тогда я только-только разменял третий десяток лет, наверное, молодость и не позволяла чувствовать ежедневную усталость. Потом меня призвали в армию, а когда вернулся, стал механизатором. В 1966 году снова довелось побывать в Калмыкии, но уже как тракторист. По-прежнему доставлял воду, расчищал кошары. Поручали перевозить строительные материалы, в более поздний период – зерноотходы, сено. Даже арбы начали переделывать под транспортировку железными «конями», чтобы быстрее добираться до места назначения. Вот я и занимался их перевозкой, сцепив по несколько штук. Жил вместе с другими тружениками в общежитии, в комнате размещались по 4‑5 человек. Личные вещи всегда стирал сам, а постель – техслужащая. Вместе со мной тогда работали чабаны Степан Яковлевич Павлюковец, Владимир Федорович Прут, братья Степан и Владимир Хомич. Первым бригадиром центральной усадьбы назначили Василия Ивановича Медведева. Затем были Владимир Тихонович Лесниченко, Виктор Николаевич Деревянко, Иван Захарович Павлюк и снова Деревянко. Водовозами ещё управляли Николай Иванченко и Алексей Куленко.
Дмитрий Семенович КРИВОШЕЙ, с. Вознесеновское:
— На Черных Землях колхоз «Дружба» разместил 14 овцетоварных ферм. Одну из них закрепили за мной, старшим чабаном. В то время в каждой отаре содержались 1100‑1200 ярок или переярок, так что объём работы на коллектив возлагался огромный. Собственно говоря, мы целыми днями пасли в степи овец, уходя на 7‑10 километров от стана. На кошару возвращались в девять-десять часов вечера. В зимний период это являлось уже глубокой ночью. Бывало, идя на животноводческую точку, иногда собьешься с пути, ведь освещением ОТФ служил только керосиновый фонарь «Летучая мышь». Обеды нам готовила Фекла Ильинична Федоряка. Ей тоже было тяжело: воду требовалось таскать из колодца, канализации не имелось, печку следовало топить постоянно. Четыре зимовки я провёл там, потом трудился на других ОТФ поближе к селу. Домой приезжал раз в полтора месяца на неделю, все-таки следовало преодолеть 230‑250 километров. Добирались грузовыми машинами, сидя в открытом кузове на деревянных лавках. Порой даже тулупы и валенки не спасали от холода, но очень хотелось увидеть жену и детей, родной дом. Потом нас обеспечили брезентовыми плащами с большими капюшонами (башлыками), одевали их сверху тулупов. Еще в колхозе тогда работали чабанами Василий Иванович Сень, Петр Александрович Храпач, было много даргинцев. Мы с ними дружили, национальными 
блюдами обменивались.
Татьяна Дмитриевна
(дочь Д. С. Кривошей):
— Когда отец уехал в Калмыкию, мы, трое детей, остались с мамой, Евдокией Макаровной, дома. Мне исполнилось восемь лет, многое помню. В селе тоже тогда жилось нелегко, быт был не обустроенным, но мы справлялись, чем могли, помогали маме. Приезда папы ждали с большим нетерпением, ведь очень скучали за ним. Он вечерами много рассказывал нам о суровой жизни на Черных Землях. И те 6‑8 дней, что он был с нами, пролетали, как один миг. Снова наступало расставанье и ожиданье… И так четыре долгих года.
Константин Павлович НАКАЗНОЙ, с. Дивное:
— Мой отец Павел Ильич оказался в Калмыкии в числе первых чабанов, когда работал в колхозе «Россия». Брат Василий и сестра Тая, окончив четыре класса, несмотря на то, что хорошо учились, бросили школу, и пошли к нему подпасками. Жили, как и все, в маленьких землянках. Я, самый младший в семье, не только школу окончил, но и со временем высшее образование получил. Выбрав профессию зоотехника, всю свою трудовую жизнь также связал с овцеводством. В 1970‑1973 годах работал в колхозе «Победа» Яшалтинского района. К тому времени калмыцкий народ активно возвращался на свою родину. Род руководством первого секретаря КПСС Калмыкии Басана Бадминовича Городовикова проводились значимые перемены в сельском хозяйстве, в частности начали создаваться новые предприятия. Так, из двух бригад колхоза «Победа» и одной фермы совхоза «Октябрьский» сформировали совхоз Буругшун. Хочу отметить, что в 50‑60-е годы главным являлось получение мяса. Потом начали делать упор на шерсть, чтобы она была тонкой. Структуру колхозного стада на 50‑55% составляли овцематки, 20% – валухи и 25‑30% молодняк.
Василий Немяевич БАДАЕВ, Черноземельский район Республика Калмыкия:
— Наша семья приехала в Калмыкию в 1959 году. Здесь работали животноводы не только Апанасенковского района, но и из Арзгирского, Ипатовского. Ещё было много даргинцев и грузин. Нас приняли хорошо. Когда в 1972‑1973 годах проводилась реорганизация и передача земель нашей республике, то на местах стали образовываться новые совхозы. Например, в Черноземельском районе появились пять крупных сельхозпредприятий. Окончив Ставропольский аграрный вуз, я долгое время работал главным ветеринарным врачом района, сейчас являюсь начальником отдела животноводства в управлении сельского хозяйства. У нас имеется 1,1 миллиона гектаров земель, хотя было 1,5 миллиона, функционируют восемь коллективных хозяйств. Их основная база, бесспорно, закладывалась в далёкие послевоенные годы, в том числе и ставропольскими тружениками.
…В этом материале не названы еще многие и многие имена как рядовых тружеников, так и руководителей Апанасенковского района, посвятивших свои жизни значимому делу, с детства бравших в руки чабанский посох, именуемой герлыгой, исходивших по степи, выпасая овец, десятки тысяч километров, живших годами в необустроенных землянках. Со временем условия их работы заметно улучшились, впрочем, как и быт. Поэтому нынешнее поколение вряд ли знает о том, какие трудности пришлось испытать их дедам и прадедам. Прочитав эти воспоминания, возможно, молодежь переосмыслит и будет по другому относиться к такой значимой отрасли – овцеводству.
Фото из архива автора
