Почему в свиноводстве и производстве растительных масел импортозамещение произошло ещё до введения санкций, а в производстве молока и говядины даже сейчас не заметны сдвиги?
Этот вопрос наверняка возник у участников 7-й сессии форума «АгроЮг‑2015» «От поля до прилавка: строительство, опыт импортозамещения, сотрудничество с торговыми сетями», где им рассказали две истории успеха и две истории нарастающих проблем.
Из импортёров в экспортёры масла
Отрасль производства растительных масел одной из первых в агропромышленном комплексе России восстановилась поле развала 90-х годов. А компания «Маслоэкстракционный завод ЮГ Руси» стала пионером в модернизации предприятий этого профиля и выпуске отечественных дезодорированных рафинированных масел. Истрией успеха компании на форуме поделился руководитель её отдела аналитики рынков Леонид Соболев.
«Россия – родина подсолнечного масла. В промышленных масштабах в России его начали добывать в 1829 году. В 1835 году пошёл первый экспорт, – напомнил он. – Подсолнечное масло стало основным растительным маслом России.
К 80-м годам 20 века площади под подсолнечником в стране увеличились по сравнению с началом века в 5 раз. На его долю приходилось 3 четверти земель, занимаемых всеми масличными. От общей площади посевных в 1990 году подсолнечник занимал более 2 %».
В отрасли, по словам Леонида Соболева, наметилась стагнация. Оборудование было устаревшим, и обеспечить рынок качественным маслом заводы не могли.
«Мы все помним эти бутылки, маслянистые на ощупь. И жарить на этом масле было невозможно», – отметил он.
Сначала 90-х годов производство подсолнечного масла неуклонно снижалось, а за ним и производство подсолнечника. Мы покупали масло за границей и продавали туда своё сырьё, как сейчас нефть.
Ситуация начала исправляться в 1999 году, когда была введена пошлина на экспорт подсолнечника. В 2001 году она была существенно повышена. Параллельно была введена пошлина на импорт готовых продуктов – подсолнечных масел.
Введение пошлин вызвало снижение экспорта сырья, но производство подсолнечника от этого не упало, а выросло, потому что подсолнечник стал более востребованным внутри страны. Те компании, которые его экспортировали, задумались о строительстве новых маслоэкстракционных заводов.
Компания «Юг Руси» лидировала в вывозе подсолнечника. «Однако рынок был волатильным, и пока судно шло до места назначения, цена могла упасть, что повлекло бы за собой серьёзные убытки. И «Юг Руси» первым вложился в новое современное производство масел», – рассказал представитель этой компании.
Строительство началось ещё до введения пошлин, в 1998 году. Тогда даже европейские поставщики оборудования серьёзно сомневались в том, что этот проект окажется прибыльным. Но завод был построен и быстро начал окупаться.
В 2000-ном году было выведено на рынок первое доступное массовому потребителю масло «Золотая семечка», и рафинированное масло перестало быть продуктом исключительно премиального ценового сегмента.
«Юг Руси» стал лидером и внутреннего рынка, и экспортной отрасли. В течение последних 10 лет продукция компании занимает более 30 % рынка бутилированного масла. В состав холдинга входят 9 маслозаводов в России, завод в Казахстане, сеть элеваторов и 2 морских порта в акватории Азовского и Чёрного морей. Большинство предприятий компания выкупила у конкурентов вместе с брендами.
Совокупная мощность заводов холдинга составляет более 7 тыс. т маслосемян в сутки, то есть более 2 млн т в год. Часть продукции производится из собственного сырья, которое «Юг Руси» стал выращивать одним из первых среди перерабатывающих компаний. Он поглотил 20 бывших хозяйств-банкротов и вывел их, по словам Леонида Соболева, «на устойчивую прибыльную работу». Совокупная площадь посевов холдинга сейчас равняется 200 тыс. га. Там выращиваются масличные для собственной переработки и зерновые для переработки и экспорта.
«Уже в начале 2000-ных стало понятно, что это история успеха, – заявил руководитель отдела аналитики рынков этой компании. – Многие на нашем примере осознали прибыльность и привлекательность этого вида бизнеса. Новые заводы стали строиться по Югу России, по Центральному Черноземью. Сегодня масличная отрасль стала одним из флагманов российского АПК».
Вместе с развитием производства выросло потребление подсолнечного масла на душу населения. За 25 лет оно увеличилось фактически в 2 раза – до 15,3 кг масла на человека в год.
За это же время выпуск масла в России увеличился в 4 раза: с 0,9 до 3,6 млн т масла в год. В существенных масштабах начало производиться рапсовое, соевое, льняное масла.
Что любопытно, маслосемена стали выращивать даже в тех регионах, которые никогда не считались аграрными. Например, Урал стал мощным рапсопроизводящим регионом, таким же, как Центр, Сибирь и Поволжье. Центральная Россия отобрала у Юга первенство в производстве сои.
В целом Россия за 15 лет превратилась из импортёра в экспортёра масла. Она обеспечивает себя и сырьём, и готовым продуктом, и поставляет его в страны ближнего и дальнего Зарубежья. Наше бутилированное масло обеспечивает Узбекистан, Киргизию, Турцию и Египет.
Доля Китая, как отметил Леонид Соболев, пока что мала – лишь 1 % масла наливом и 2 % масла в бутылке, но ситуация уже меняется. «Юг Руси» вышел на рынок Китая и строит свой завод по розливу масел в Приморском крае России, поближе к потребителю, а также собирается инвестировать в строительство комплекса по глубокой переработке семян в порту Находка. «Это станет успехом не только для группы компаний «Юг Руси», но и для России в целом в деле экспансии российской продукции на рынок дальневосточного региона», – подчеркнул докладчик.
Подсолнечное масло на мировом рынке менее популярно, чем пальмовое, занимающее 62 % мировой торговли маслами. Но его ликвидность соизмерима с соевым маслом. У подсолнечника 10 % рынка, у сои – 15 %. При этом российское подсолнечное масло имеет неоспоримое преимущество – оно производится без геномодифицированных компонентов. За это же качество ценят российский шрот. Россия на третьем месте по его производству и на втором после Украины по экспорту.
«Предел развития отрасли не достигнут, – уверен аналитик. – Заводы преимущественно располагаются на Юге – в Ростове, Краснодаре и в центральном Черноземье. Эти регионы всегда были лидирующими в производстве подсолнечника, но он неутомимо двигается на Север. Мы считаем, что современные агротехнические и селекционные достижения позволяют значительно расширить географию возделывания этой культуры и дойти до границы Московской области. Только за счёт роста площадей можно было бы увеличить производство подсолнечника, как минимум, на 30 %. Урожайность подсолнечника растёт, в том числе в северных регионах, которые раньше не считались подходящими для этой культуры – в Брянской, Тульской, Рязанской областях. В среднем по России урожайность составляет от 14 до 18 ц/га».
Ещё одно перспективное направления развития отрасли – производство премиальных масел из высокоолеиновых сортов подсолнечника, которые содержат в большом количестве олеиновую кислоту и токоферол. Такое масло можно считать витаминной добавкой.
«Вот так мы победили импорт, и Россия стала ведущим экспортёром подсолнечного масла», – хотел было поставить точку Леонид Соболев. Однако из зала посыпались вопросы.
Хозяин вуза, в котором проходило мероприятие, ректор СГАУ Владимир Трухачёв поинтересовался, что мешает компании вложиться в селекцию и производства российских семян подсолнечника, чтобы не покупать их за границей.
«Что вы стесняетесь? Вы же богатые люди, у вас миллиарды на счетах, включая западные банки, ну вложите сегодня средства в селекцию», – призвал он.
Леонид Соболев ответил, что «Юг Руси» сотрудничает с ВНИИ масличных культур в Краснодаре, но этого, по мнению Трухачёва, мало.
Ещё один вопрос касался использования технологии холодного отжима, сохраняющей витамины. Как пояснил представитель компании, «Юг Руси» в этом вопросе ориентируется на рынок и выпускает востребованные им продукты. «У нас есть недезодорированное масло, которое отлично подходит для салатов и в значительной мере сохраняет питательную ценность», – отметил он.
Свиноводство: от ЛПХ к комплексам-гигантам
Ещё одну историю успеха в АПК представил на форуме генеральный директор Национального союза свиноводов Юрий Ковалёв.
Он попросил не считать импортозамещение каким-то фетишем, потому что в свиноводческой отрасли оно уже стало реальностью, а не пустой болтовнёй. оно подарило возможность российскому бизнесу вернуть национальные рынки и обеспечить национальную безопасность страны. В сельском хозяйстве оно ещё и даст толчок развитию сельских регионов.
«Ещё 3 года назад Россия импортировала 2,5 млн т мяса. Это цифра огромная, – напомнил недавнюю статистику докладчик. – Мы импортировали 1 250 тыс. т свинины, занимая 2 место в мире после Японии. Там население такое же, а территория равна территории наших Курильских островов. Мы, имея несоизмеримо больше территории, кормили около 1 млн фермеров за рубежом, а с их семьями все 4 млн».
В 90-е годы Россия просто отдала свои рынки мыса Западу. А если считать, что для производства 2,5 млн т мяса нужно 7 млн т зерна, а мы потребляем сейчас, когда ситуация выправилась, 35 млн т, то ещё три года назад производители зерна были лишены четверти внутреннего рынка.
«С 1990 по 2005 год мы разрушили практически всё свиноводство, потеряли весь производственный, научный, генетический, кадровый потенциал», – констатировал Юрий Ковалёв.
Но печальная картина уходит в прошлое. Последние 7–8 лет идет реальное возрождение отрасли.
«В этом году исполняется 10 лет с начала работы национальных проектов в области АПК, и соответственно, можно подводить первые промежуточные итоги. Промышленное свиноводство за эти годы выросло в 7 раз, добавилось 800 тыс. т в убойном весе. Частный капитал инвестировал порядка 400 млрд рублей. Большая часть из них – это кредиты, и у многих собственников всё заложено в банках. Поэтому им пока сложно выйти из инвестиционной фазы, но этот процесс идёт, – описал происходящее в отрасли глава Союза свиноводов.
Восстановление отрасли ощущалось бы сильнее, если бы не сокращение свинопоголовья в личных подсобных хозяйствах. У свиноводства в частном секторе, как считает Юрий Ковалёв, нет будущего, поскольку та форма, в которой оно существовало многих не устраивает. В ЛПХ животных не могут поверить ни ветеринары, ни органы власти.
«И тут случается африканская чума свиней. Это меняет всё, особенно для южных регионов, – указал на причины ликвидации свиней в личных хозяйствах глава Союза. – Не все это поняли сразу. Могу сказать, что в Ставропольском крае это до конца не поняли. В Краснодарском крае это не понимали, пока их не ударило так, что они достигли дна».
Падающий сектор возмещает промышленное свиноводство. Ещё 10 лет назад сектор ЛПХ занимал 70 % в общем производстве свинины, а сейчас только 15 %. В европейской части России и того меньше – 5 %. «И цифра будет снижаться», – прогнозирует эксперт.
Именно из-за падения производства в ЛПХ общее производство свинины увеличилось не в 7 раз, а только в 2 раза.
Настолько же выросло за 12–13 лет и потребление свинины выросло в 2 раза. В 2000-ном году оно составляло 12 кг на человека, а в 2013 году – 26 кг. Неудивительно, что весь прирост съедался и не мог вытеснять импорт.
Начиная с 2013 года, когда мы достигли физиологической нормы и уровня потребления 1990 года – 75 кг мяса всех видов на человека, рост потребления прекратился. Последние 2 года он даже падает. И в этих условиях отечественная свинина начала интенсивно вытеснять импортную. За последние 3 года импорт сократился на 1 млн тонн, вовсе не из-за эмбарго. «Мы сейчас объясняем коллегам в Европе, которые ждут, что закончатся санкции, и они снова начнут поставлять 1 млн т, что этого больше не будет, нравится это кому-то или нет», – подчеркнул Юрий Ковалёв.
Теперь по импорту свинины мы переместились со 2 места на 7-е. Полностью импорт не закрыт. Нам везут дешёвое мясо из Бразилии, и оно занимает в импорте 80 %.
Эксперт развенчал и ещё один миф – о том, что наше мясо неконкурентоспособно. «Наши показатели по продуктивности животных и по себестоимости сопоставимы с европейскими и североамериканскими, – заверил он. – Высокая цена поддерживается всеми доступными способами, чтобы выйти из кредитной зависимости. Иначе эти предприятия станут банкротами. Большинство из них построены с нуля в чистом поле за счёт кредитов на 8 лет».
Новые предприятия уже составляют 60 % отрасли. К 2020 году, по прогнозу национального союза свиноводов, их доля достигнет 85 %. Ещё пять лет назад на новых предприятиях с современным оборудованием перерабатывалось 12 % животных, а сейчас – 55 %. Широко используются роботы, и человек почти не касается мяса руками, соответственно выше уровень санитарии.
Кроме того, технологии позволяют перевозить охлаждённое мясо на тысячи километров в течение нескольких дней. Отпала необходимость иметь в каждом регионе локальное мясоперерабатывающее предприятие.
«Всё это говорит о том, что отрасль не только начала восстановление, но и полностью модернизирована и готова к конкурентоспособности как внутри с импортом других стран, так и к созданию экспортного потенциала», – заявил Юрий Ковалёв.
Он напомнил, что в 2005 году 45 % потребления свинины зависело от импорта. Это было страшно не столько из-за того, что нам могли перекрыть поставки, сколько из-за риска девальвации национальной валюты. Кроме того, меняется эпизоотическая ситуация в мире. В ЕС зверствовала африканская чума, в Америке и Канаде – диарея. Лишь внутри нашей станы собственными усилиями можно попытаться оградить отрасль от этих болезней.
Рецепт успеха в свиноводстве, по мнению докладчика, можно перенести и на другие отрасли. Когда говорят о зависимости растениеводства от резко подорожавшей импортной техники, то приводят в пример тот факт, что 10 лет назад свиноводство по генетике, по премиксам, по оборудованию было завязано на импорт. Но когда появился «локомотив промышленного производства», он потянул в Россию и обслуживающие его отрасли.
Вот несколько примеров, приведённых экспертом. По племенному материалу 10 лет назад Россия зависела от импорта на 95 %, а сейчас только на 10 %. По премиксам зависимость была на уровне 80 %, сейчас уже на уровне 10 %. Крупнейшие мировые компании построили в России премиксные заводы, селекционно-генетические центры. Сейчас строится завод по производству лизина специально для свиноводства и завод по производству оборудования.
Национальный союз свиноводов строит амбициозные планы, которые облечены в программу ускоренного импортозамещения. Благодаря модному словечку, они заручились поддержкой правительства России.
«Мы планируем, что к 2020 году промышленное производство свинины увеличится ещё на 50 %. Общее производство увеличится только на 25, потому что сектор ЛПХ падает, – предполагает эксперт. – 20 крупнейших компаний увеличат своё производство в 2 раза, вложив 230 млрд руб. инвестиций».
Новые проекты поражают и своей масштабностью. В Приморье, например, начинают строить комплекс на миллион голов свиней.
Предприятия будут неравномерно рассредоточены по стране, хотя каждый губернатор мечтает о своём региональном производстве. «Это неправильный подход. Мы его ломаем, – сообщил Юрий Ковалёв. – Нигде в мире нет пропорционального распределения производства свинины по регионам. Причины этому разные – исторические, климатические. У нас основное производство будет сосредоточено в Центральном федеральном округе. СКФО и ЮФО будут развиты меньше. Это уже данность. Время потеряно, и крупных инвестиций в этих регионах уже не будет. Здесь будут только те компании, которые уже закрепились. В Ставропольском крае это компания «Гвардия», которая сейчас удваивает производство. Остальные предприятия могут производить только нишевые продукты, рассчитанные на локальный рынок».
По данным Союза свиноводов, «Гвардия», которая входит в холдинг «Агрико», приближается к топу 20 крупнейших компаний России. А такие гиганты, как «Мираторг», «Черкизово», «Приосколье», едва обозначились в мировом топе. Им приходится конкурировать с компаниями, которые производят больше, чем вся Россия.
Чтобы соревноваться с ними, российские компании неизбежно будут укрупняться, снижая себестоимость своей продукции.
В государственной поддержке Юрий Ковалёв уверен. Сельское хозяйство, как и военно-промышленный комплекс, остаётся в приоритете. На следующий год расходы на АПК сохранятся.
Молочники как пасынки АПК
Не все отрасли АПК, однако, разделяют оптимизм свиноводов и маслоделов. Исполнительный директор Национального Союза производителей молока «Союзмолоко» Артём Белов не стал спорить с тем, что поддержка сельского хозяйства в целом сохраняется. Однако в молочной отрасли она уже была урезана.
«В прошлом году, когда мы обсуждали бюджет, объём поддержки должен был составить порядка 25 млрд рублей. В течение этого года бюджет был скорректирован, и сейчас объём поддержки оставляет 13,6 млрд руб. То есть, он снижен почти в 2 раза, – привёл аналитик цифры, с которыми невозможно поспорить.
По его словам, даже в таких достаточно аграрно развитых регионах, как Воронежская область, и которые могут лоббировать свои интересы, производители столкнулись с проблемой недостаточности федеральных средств. Они рассчитывали на субсидии по инвестиционным кредитам, которые снизились в два раза. При возмещении капитальных затрат – нового вида поддержки молочной отрасли – государство сократило свои дотации в 40 раз!
«Есть вероятность, что к концу года средства будут перераспределены и возвращены молочникам, но сама ситуация, когда бюджет принимается, в течение года пересматривается, и деньги забираются, ненормальна», – подчеркнул Артём Белов.
В молочной отрасли несколько иной расклад сил, нежели в тех сферах, где наблюдаются «истории успеха». Если в свиноводстве 20 крупнейших компаний производят 60 % продукции, то здесь топ 50 молокоперерабатывающих заводов производят всего лишь 6–7 % молока.
Это говорит о том, что молочный рынок в стране очень фрагментированный и децентрализованный. Работают порядка 1000 предприятий по переработке молока, в каждом регионе есть, по оценке Белова, «серьёзные локальные игроки», поэтому внутри каждого региона идёт жёсткая конкуренция.
Вторая особенность молочной отрасли – это долгосрочность проектов. Чтобы создать свою сырьевую базу, надо порядка 10–15 лет, а банки как раз и дают кредиты на этот срок. Соответственно, вкладывать рискуют немногие. Неслучайно, в России развиваются в первую очередь скороспелые отрасли – растениеводство, птицеводство, свиноводство.
Третий фактор, задерживающий рост производства и переработки молока, – его социальная значимость. Его нельзя сделать дорогим, а потому страдает доходность этого бизнеса. Попытка снизить себестоимость за счёт заменителей молока уводит производителей совсем в другую продуктовую категорию.
Молока в России сейчас потребляется порядка 230–240 кг на человека в год при норме, рекомендованной всемирной организацией здравоохранения, 300 кг. К этой цифре потребление стремится уже много лет, вырастая на 6–7 % ежегодно. Рост мог быть и выше, но отрасль испытывает дефицит сырья.
«Несмотря на все усилия, которые предпринимались государством, несмотря на приоритетные национальные проекты, за последние 7 лет объём производства сырого молока в России упал с 32 до 30 млн т, – сожалеет Артём Белов. – У нас появились ножницы – спрос рос, а сырьевая база не соответствовала этим темпам роста. В результате наблюдался рост импорта молокоёмких продуктов. По маслу, по сырам он составлял порядка 40–45 %, по сухому молоку достигал 60 %. Росту импорта способствовало падение внутреннего производства молокоёмких продуктов по причине дефицита сырья».
В этот момент в Россию нахлынули молокосодержащие продукты, которые часто продавались под видом молочных. Масса фальсифицированного сыра, творога, масла тоже негативно сказалась на развитии отрасли.
Положение молочников стало плачевным. Близится к нулю доходность сельхозтоваропроизводителей и производителей молока, и, как следствие, сокращается внутреннее производство молока-сырья. Это ведёт к потере доли рынка национальными производителями. Эффектом домино сокращается объём производства.
В конце прошлого – начале этого года ситуация стала меняться. Антисанкционные меры освободили 20 % российского молочного рынка, что особенно стало заметно на сегменте сыров и сливочного масла.
Но молокопереработчики не смогли в полной мере воспользоваться открывающимися возможностями, потому что нарастить сырьевую базу за короткий промежуток времени невозможно.
«Мы должны понимать: начав сегодня, мы получим первые ощутимые результаты в лучшем случае через 3–5 лет. Реально мы должны мыслить горизонтами в 10–15 лет, – объяснил Артём Белов. – Тогда мы серьёзно можем говорить о решении тех задач, которые перед нами ставит доктрина продовольственной безопасности – самообеспечение на 90 %».
Есть и другой вариант избавления от «ножниц» – падение спроса, которое уже наметилось, этот вариант докладчик считает не очень реалистичным.
Он отмечает несколько негативных трендов на молочном рынке. Во-первых, невозможно нарастить сырьевую базу. Резко выросла себестоимость молока-сырья, примерно на 30–40 %, и из-за этого производители сырого молока балансируют на грани рентабельности.
«Если мы говорим о немодернизированных комплексах, себестоимость сырого молока на них составляет от 15 до 17 рублей при средней закупочной цене в России 18 рублей, – привёл данные представитель отраслевого Союза. – Если мы говорим о комплексах, которые прошли модернизацию или были построены, то там закупочная цена чуть побольше – 19–20 рублей, но и себестоимость даже с учётом государственной поддержки достигает 32–33 рублей».
Рост себестоимости не мог не привести к росту стоимости готовой продукции. «В прошлом году темпы роста составили порядка 15 %. В этом году в начале года темпы сохранялись, и сейчас мы столкнулись с тем, что во второй половине года у нас начал сокращаться спрос на молоко и на молокоёмкие продукты в зависимости от категории от 5 до 8 %», – обозначил Артём Белов ещё один тренд.
Всё это происходит на фоне заморозки инвестиционных проектов. В 2012–2013 году ежегодно воплощались 200–300 идей, одобренных комиссией Минсельхоза России, то сейчас запускаются лишь несколько десятков проектов. А ведь именно новые начинания последние 5 лет обеспечивали стабильный уровень производства сырья в 31 млн т. Всё это время доля продукции ЛПХ сокращалась, и его возмещало производство в сельскохозяйственных организациях. Играли роль, конечно, и рост цен, и повышение продуктивности коров, но всё же основная нагрузка по восполнению потерь в ЛПХ лежала на инвестиционных проектах.
Последний тренд, который появился недавно, это засилье белорусской молочной продукции и транзитных европейских товаров, которые поступают к нам из братской страны. Из 7 млн т готовой продукции, которая реализуется в России, импорт составляет 4–4,5 млн т. Белорусы давят наш рынок своими ценами.
Управлять такой фрагментированной отраслью непросто, но против всех негативных тенденций представитель Национального союза производителей молока предложил «противоядие» в виде системных решений.
Во-первых, он рекомендовал повысить доступность финансирования, во‑вторых, установить долгосрочные правила игры, а не менять бюджет и поддержку отрасли посреди года.
Также он призвал свести к минимуму административную нагрузку. Сейчас и без того себестоимость и цены в магазинах. А тут ещё нововведения, которые повышают затраты производителей: запуск системы электронной ветеринарной сертификации на готовую молочную продукцию и установление платы за проезд по федеральным трассам автомобилей грузоподъёмностью более 12 тонн. Только эти две меры могут увеличить себестоимость молочной продукции на 10 %.
Как это обычно бывает, расходы будут переложены на потребителя, спрос упадёт ещё больше, и доходность производителей снизится.
Кроме того, Артём Белов считает, что государство должно стимулировать спрос на молоко, поскольку оно является социально значимым продуктом. По его сведениям, в Минсельхозе и Минпромторге разрабатываются программы внутренней продовольственной помощи для социально незащищённых слоёв населения.
«Такая поддержка серьёзно стимулировала бы спрос и развитие рынка. Это гораздо более эффективный инструмент, нежели попытка контролировать цены, – полагает докладчик. – Попытка контролировать цены в рознице, к сожалению, как показывает практика, хуже всего отражается на тех, кто работает на земле и производит молоко. Они в производственной цепочке самые слабые».
И последнее предложение исполнительного директора «Союзмолока» – это защита внутреннего рынка от фальсификата. По его данным, сейчас на рынке 15–20 % молокоёмких продуктов некорректно маркируется или открыто фальсифицируется. В качестве решения проблемы можно ужесточить штрафы.
«Если эти пять направлений будут реализованы, и подход к развитию молочной отрасли будет системным, будет обеспечена доходность, инвестиционная привлекательность молочной отрасли. За 5–10 лет мы можем сделать принципиальный скачок в развитии отрасли, такой же, какой на протяжении последних 10 лет произошёл в птицеводстве, свиноводстве или растениеводстве», – полагает Артём Белов.
Жадина-говядина или дефицит КРС
В такой же потолок в виде нехватки сырья упёрлись предприятия по переработке красного мяса, которые тоже пока не могут победно заявить, что и они победили импорт.
Чтобы решить эту проблему дефицита коров, генеральный директор компании «Айсберг Юг» Алексей Чернобривцев собирается обзавестись своей откормочной площадкой при своей скотобойне.
Это предприятие по забою скота и разделке мяса находится в Левокумском районе Ставрополья. Основным бизнесом компании является поставка ветеринарных препаратов, которой она занимается уже 15 лет, и проблемы сельхозтоваропроизводителей Алексей Чернобривцев знает не-понаслышке. Мясопереработкой он занялся 2,5 года назад.
«Мы только в начале пути, – скромно заметил он. – Мы производим охлаждённую и глубокозамороженную продукцию, говядину, баранину, делаем полуфабрикаты».
Скотобойня «Айсберг Юг» – одно из немногих предприятий на Ставрополье, которые внедрили системы ХАССП, стандарт ИСО 22000 и получили сертификат. Он был нужен для выхода на оптовые компании и ритейл. Правда, большинству предприятий отсутствие ХАССП не мешает конкурировать на местном рынке, так что «Айсберг Юг» даже поигрывает им.
«Мы расходы по прохождению данной сертификации вынуждены закладывать в стоимость продукции, что повышает себестоимость и ведёт к удорожанию конечного продукта», – объяснил предприниматель.
Но главный тормоз в развитии непрофильного актива компании всё-таки отсутствие сырьевой базы – поголовья КРС и овец.
«В 90-е годы произошло серьёзное сокращение объёмов поголовья, так как мы работаем с красным мясом, которое восстанавливается очень долго, минимум 2–3 года. Нарастить объём поголовья – это серьёзный труд, который требует системного подхода, наличия специалистов, наличия родительского стада и кормовой базы», – отметил докладчик.
80 % скота поступает на бойню из личных подсобных хозяйств. «Они подвержены сезонности, волатильности и с ними сложно выходить на ритейл, потому что ритейл выставляет кабальные условия: предлагают зафиксировать цену на длительный срок, что на сегодня сельхозтоваропроизводитель не может, – обозначил проблему предприниматель. – Обеспечение бесперебойной поставки сырья – это сложная задача. На сегодня мы пришли к пониманию, что нам нужна собственная сырьевая база. Она даст возможность обеспечить сырьевой пул, с которым можно проходить сезонные скачки, обеспечивать бесперебойное производство, соблюдение контрактов. Это сделает бизнес более предсказуемым».
Решая задачу, «Айсберг Юг» пошёл по пути кооперации с предприятиями, которые готовы работать в этом направлении, имеют сырьевую базу, кадровый потенциал.
В кооператив вошли и личные подсобные хозяйства, которые получили грантовую поддержку. Но они не могут быть основными партнёрами, потому что там трудно внедрить новые методики ветеринарного сопровождения, новый генетический материала, поэтому приоритет предприятие видит в объединении с крупными хозяйствами.
ХАССП – не роскошь, а средство контроля
Хотя в выступлении Алексея Чернобривцева чувствовалось некоторое разочарование от получения сертификата ХАССП, внедрение этой методики контроля производства пищевых продуктов на всех этапах – это путь всех цивилизованных стран.
В России же пока часто можно увидеть на полках магазинов правильно упакованную, далеко не просроченную продукцию, которую, однако, поразила плесень. Фотопример на форуме продемонстрировал директор по внешним связям Российского зернового союза Михаил Крихели.
По его словам, это результат отсутствия «культуры выстраивания бизнес-процессов в использовании тех технологий, которые несколько десятков лет работают за рубежом».
Как появилась система ХАССП? В 59 году прошлого века компания «Пиллсбери» заключила договор с НАСА о поставке продуктов питания для астронавтов. Груз ответственности компания взвалила на себя немалый. И через 10 лет она представила методологию, которую сейчас называют ХАССП – Hazard Analysis and Critical Control Points, «анализ проблемных мест и критические контрольные точки». Только спустя ещё 20 лет эти секретные принципы контроля производства на всех этапах стали доступны широкой общественности. В 2005 году был издан стандарт ИСО 22 000, основанный на принципах ХАССП.
«Чего хотели достичь создатели этой методики? Они взяли и разделили процесс производства продукции, начиная от закупки сырья, перевозки, хранения, переработки, вплоть до прилавка. На каждом из этих процессов они расставили точки и продумали, что нужно и каким образом анализировать, чтобы процесс проходил эффективно, без вмешательства случайных факторов», – пояснил Михаил Крихели.
В России действуют национальные стандарты и с 2013 года Технический регламент Таможенного союза. Он тоже предписывает внедрять принципы ХАССП. Со стороны ритейла также ужесточаются требования, связанные с использованием западной методики контроля производства.
По словам докладчика, за рубежом внедрение ХАССП часто вызвано просто желанием совершенствовать своё предприятие, ведь тогда руководитель перестаёт зависеть от случайных факторов, и правильно организованная система сама начинает обеспечивать планируемый результат. Российскому бизнесу пока это только предстоит осознать.
Первым шагом руководителя предприятия должен быть выбор в пользу ХАССП. Затем Михаил Крихели советует обратиться к профессионалам. «Самому внедрять это тяжело и неэффективно», – отметил он.
Затем следует пройти обучение, причем не только сотрудникам, но и руководящему составу компании, так как «мыслить начинаешь совершенно иначе после тренингов по ХАССП». На третьем этапе производится разработка и внедрение систем безопасности на производстве пищевой продукции и завершается всё это получением сертификата. Всё это гарантирует и производителю, и торговым сетям, что в упаковке продукции досрочно не появятся споры грибов, с показа фотографии которых представитель зернового союза Крихели начал своё выступление.
Покупай ставропольское!
О достижениях ставропольского пищепрома и переработки на сессии рассказала заместитель председателя комитета по пищевой и перерабатывающей промышленности, торговле и лицензированию Ставропольского края Ирина Видинёва.
По её словам, в крае удалось на порядок увеличить производство продуктов питания и сырья благодаря тому, что есть взаимодействие между теми, кто сырьё производит, перерабатывает и продаёт.
Для этого правительство края проводит выставки-ярмарки, как внутри региона, так и за его пределами, ярмарки выходного дня и ярмарки «Овощи к подъезду» там, где не развита инфраструктура. Все это позволяет доставить ближе покупателям продукцию, которую производят ставропольские предприятия. Её также легко найти в магазинах, которые участвуют в информационно-маркетинговом проекте «Покупай ставропольское!».
Кроме того, в крае проводятся торгово-закупочные сессии – встречи товаропроизводителей с представителями торговых организаций.
«Мы разные форматы испробовали. Приглашали несколько торговых организаций и производителей для общего знакомства с тем, что производится в Ставропольском крае. Затем приглашали 2–5 торговых организаций и 2–3 десятка товаропроизводителей с их продуктами питания, которые давали возможность продегустировать продукцию, убедиться в её качестве и увидеть оформление. Последние 2 года мы перешли к формату общения одной торговой организации с товаропроизводителями, – рассказала Ирина Видинёва. Последняя встреча прошла с представителями гипермаркета «О’Кей». Мы видим результат, потому что доля ставропольских продуктов в торговых сетях увеличивается».
Её слова чуть позже подтвердили представители сетей «О’Кей» и «Магнит». Причём, «Магнит» выразил заинтересованность в закупке ставропольских овощей, фруктов и мяса.
В этом году комитет пищепрома начал производить торгово-закупочные сессии и с бюджетными учреждениями. В этом случает они проводят закупки по тендерам уже не вслепую, а попробовав их на вкус.
Совсем недавно край начал работать с электронными площадками для государственных закупок. В октябре специалисты создали бесплатное приложение к смартфонам и телефонам, позволяющее находить продукцию в Ставропольском крае.
Это не значит, что все проблемы решены. Как показали вопросы из зала, ставропольских производителей беспокоят ограничения на цену молока при том, что выросла цена на все, от ветеринарных препаратов – до латексных перчаток. Возмущены они и новыми регламентами, ограничившими содержание подсолнечного масла в продуктах, что открывает путь к более активному использованию пальмового масла. Докладчики с этими вопросами из зала лишь соглашались, ссылаясь на лобби импортёров «пальмы».
Однако Владимир Трухачёв заметил, что у отраслевых организаций, таких как «Союзмолоко», тоже большие лоббистские возможности. Он попросил Артёма Белова на примере одного-трёх предприятий на Ставрополье показать возможности союза: помочь взять льготные кредиты, пробить проекты. «Вот у нас «Свободный Труд» в Новоселицком районе готов хоть завтра начинать, но ждёт Артёма Белова», – сострил он. Хотя, как показывает опыт производства растительных масел в России, часто возрождение отрасли ведёт за собой один лидер. Но не без поддержки государства, естественно.
