На форуме «АгроЮг 2016», не так давно прошедшем на Ставрополье, достаточно много внимания уделялось проблемам и их решению именно в молочной отрасли. А нерешенных задач здесь, как выяснилось на мероприятии, совсем немало.
Норма – три молочных продукта в день
В последние годы одной из основных проблем отрасли и головной болью директоров молочных заводов и комбинатов стало падение спроса на производимое молоко. Надежды молочников всегда были обусловлены нормой, рекомендованной медиками Всемирной организации здравоохранения – 330 кг на взрослого человека в год. На самом же деле реалии далеки от этих цифр. По данным специалистов, население России нынче потребляет лишь две трети от необходимого для нормального функционирования организма – около 240 кг. Но именно здесь производители молока и видят для себя точку роста – вот эту самую одну треть.
Откуда образовалась эта разница? Маркетологи молочной отрасли считают, что, в первую очередь, сказалось изменение самой структуры питания. Люди все чаще стали кушать гамбургеры, чипсы, пить кока-колу и так далее. Но если взрослый решает сам за себя, то за ребенка – родители, бабушки и тетушки. А малышу, как известно, вынь, да положь, иначе… Слезы, рев, истерика.
В Краснодаре, например, эту проблему решили так. Действующая в крае ассоциация предприятий молочной промышленности «Кубаньмолоко», поддержав «Союзмолоко», подписали с ним соглашение об исполнении программы социальной рекламы «Три молочных продукта в день».
– У себя в крае, – говорит представитель названной ассоциации Константин Синевский, – мы активно выполняем пункты этого соглашения и постоянно напоминаем людям очевидную истину, что молоко надо пить. В течение месяца мы расклеивали листовки, развешивали баннеры. Кстати, администрация региона бесплатно предоставила для этого места, а «Союзмолоко» оплатило изготовление самой рекламы. Мы лишний раз напоминаем краснодарцам о пользе молочной продукции, их фальсификации, которая тоже имеет влияние на спрос.
Кстати, расскажем немного об ассоциации «Кубаньмолоко». Сама она имеет более, чем двадцатилетнюю историю. Выросла из молочного объединения во времена, когда все было советским: молзаводы принадлежали государству и регулярно получали деньги от него. После перехода большинства предприятий в частные руки краснодарские молочники решили не расформировывать единый центр, а наоборот, сохранить как собственную поддержку в решении проблем. Константин Синевский возглавил ассоциацию более полутора лет назад.
– Всего в нашем крае в прошлом году было произведено 1 млн 400 тысяч тонн сырья, – делится еще одной проблемой гость из Краснодара. – Из них только 900 тысяч тонн молока поступило на переработку молочникам края. Остальное – почти треть – было вывезено в соседние регионы – Астрахань, Адыгею, Ростовскую область, в том числе, и в Ставропольский край. А краснодарская молочная отрасль насчитывает более 30 предприятий. Как тут остаться в стороне нашей ассоциации?
Больно бьет фальсификат
Молочники утверждают, что с удорожанием их продукции растут и ожидания людей в отношении ее качества. Особенно в дорогом сегменте. А значит, присутствие фальсификата на таких «дорогих» полках больно бьёт производителя тем, что снижается спрос на эту продукцию.
Краснодарская ассоциация решила эту задачу так. Под видом обычных покупателей ее представители приходят в магазины, находят продукцию, которая вызывает сомнение. Или другой вариант: получив нарекания от покупателей на тот или иной продукт, целенаправленно направляются в названную торговую точку. Покупают это самое «нечто», отправляют в лабораторию и получают результат исследования. Если же подтверждается, что на торговой полке действительно был фальсификат, прежде всего, предают сей факт огласке, а затем передают материалы в правоохранительные органы, контрольно-ревизионные учреждения. И после непременно добиваются от них ответа и принятия решения. Подчеркну еще раз, вся эта работа инициируется и оплачивается членами ассоциации, то есть самими производителями молпродукции.
Модное слово чиновников
Беспокоит еще и то, что само слово «фальсификат» стало нынче модным. Если хочешь прославиться – заяви во всеуслышание об этой теме. Этим, например, охотно пользуются некоторые органы госконтроля.
– У нас все еще на слуху скандал, спровоцированный «Россельхознадзором», – справедливо негодует Константин Синевский. – Я про тот случай, когда тот объявил, что в России фальсифицируют молочную продукцию мылом, известью, гипсом, борной или ацетилсалициловой кислотой.
Ассоциация «Кубаньмолоко» немедленно и с возмущением отреагировала на это сообщение. Они немедленно направили на имя министра сельского хозяйства РФ коллективное обращение и получили ответ из «Россельхознадзора» за подписью Н. Власова, в которой говорилось, что указанная публикация по результатам анализа данных отечественной и зарубежной литературы, и в упомянутой публикации нет ни слова о том, что вышеперечисленные вещества были выявлены в молоке и молочных продуктах, произведенных на территории Российской Федерации. И тем более о том, что все они были выявлены в российской продукции «Россельхознадзором».
Вот как прокомментировал этот ответ глава кубанской ассоциации:
– Считаю, что поведение этого органа похоже на слона в посудной лавке: развернулся и 20 процентов оборота продукции у нас нет. Еще раз развернулся – и еще что-то растоптал. Конечно, мы очень возмущены. И видя, как они прорываются с помощью этой модной темы к контролю над молпродукцией, мы абсолютно не саботируем этот процесс, но выражаем свое недоумение.
Краснодарцы, как, впрочем, и другие производители этой отрасли, задаются вопросом: как и что поменяется с введением ветеринарной сертификации, если факторы ветеринарии на молоко перестают на него действовать ровно с того момента, как оно выехало с фермы. Там оно уже не станет более опасным. Туда уже не заскочат никакие микробы или паразиты от коровы. Будут воздействовать факторы санитарии и технологии, но никак не ветеринарные.
Тут же появляется и другой вопрос. Если представить всю цепочку получения продукта, то для самих молочников пока производство на животноводческой ферме или комплексе представляется менее прозрачным, чем на молзаводе. Почему? Да потому, что молочники обратили внимание, что в нашем государстве есть несколько уровней ветеринарной службы, но нет законодательного положения осуществлять контроль над оборотом лекарственных веществ в животноводстве. То есть фармацевтическая промышленность производит определенный объем антибиотиков. треть которых попадает в аптеки в виде фармацевтических субстанций и продается людям, а две трети уезжают, и никто не знает. в каком направлении. То ли в сторону зооветснабов, то ли в сторону комбикормовых заводов. И если в этом случае за аптеками хоть какой-то государственный контроль есть, то в другом случае ведь нет никакого контроля.
Нет никаких сведений о самих животных. А ведь они должны быть и в соответствии определенным нормативам, должна быть проведена так называемая трассировка. В течение всей жизни животное, кому бы оно не принадлежало или же поступает в виде туши, его должны сопровождать эти сведения.
Трассировка. 15 лет разговоров
Об этом законе уже лет 15 говорят, но пока так ничего и не сделано. А ведь если законодательно определить эту норму, то в этом случае был бы известен ветеринарный статус животного, и все оказанные ему лечебные манипуляции, в том числе и племенные, и генетические свойства. Переоценить трассировку невозможно! Увы, также невозможно поручить ветслужбе заняться оборотом лекарственных средств. А ведь все основные скандалы, связанные с большими, серьезными производителями молочных продуктов, а именно они серьезно контролируют качество входящего сырья и своей готовой продукции, сталкиваются с тем, что к ним не специально, и в минимальных количествах проникают антибиотики и другие лекарственные препараты.
Краснодарцы неоднократно с этим вопросом обращались в различные инстанции, писали письма и в Минсельхоз, но воз, как принято говорить в таких случаях, и ныне там.
Существует проблема государственного мониторинга молока и молочных продуктов.
– То, что представляет «Россельхознадзор», – это, считает Константин Синевский, – не госмониторинг. Я был в Европе и видел, как у них этот момент продуман. Да, у них есть журналы с записями, но они не являются основным средством регистрации. Главной является лаборатория, где установлены приборы, подключенные к компьютерам – вот вам основное средство регистрации. Умные машины тут же выдают результат, данные уходят в общую систему – вот вам и мониторинг.
А у нас, ни для кого не секрет, – продолжал глава «Кубаньмолока» – предприятие, если даже не хочет принимать молоко с антибиотиками, никто не будет «сдавать» своего поставщика, который его привез. Директор молзавода может закрыть перед ним ворота, и тот уедет. Но в этом случае все равно создается для самих себя проблема, потому что поставщик уедет куда-то и где-то эта лодочка причалит, молоко это переработается и встанет на полку с продукцией того же директора, поступившего «правильно». Но с лекарствами молоко куплено по заведомо низкой цене и оно опасно. Но директор вынужден с ним же и конкурировать, с той самой проблемой, которую себе создал.
Кроме того, никто не хочет выступать в роли «Павлика Морозова», выполнять требование закона и информировать, хватать за руку. Должна быть система, где невозможно будет не сообщать, но система должна быть не карательная, а, в первую очередь, консультирующая. Инспектор должен быть не палачом, а консультантом, и должен приехать для того, чтобы разобраться и решить проблему. А на деле получается, что закрывают одного предпринимателя, закрывают другого, не разобравшись. Частенько ветеринарная служба даже на ферму не заходит, а только выписывает штрафы. Так что фермер просто машет рукой и не хочет заниматься животноводством в принципе.
Почему у нас животноводство еще не востребовано? Ведь все факторы есть: рентабельность, государственная поддержка. Казалось, сам Бог велел заниматься. Но занимается этим тот, кто уже работает в этой сфере, новички сюда и не стремятся.
А могут и «закрыть»
Есть и другая проблема у производителей молочной продукции. И не менее серьезная, о которой также говорили на агрофоруме. Как заметил Константин Синевский, все ее понимают, только говорят почему-то шепотом. Если эта война, которую Запад объявил нашей стране в виде санкций, коснется и молочной отрасли, всем станет худо. Стоит только им закрыть поступление биологических субстанций – заквасок, ферментов – и мы лишимся 85 процентов молочной базы, потому что российская биологическая промышленность обеспечивает молочные заводы лишь на 15 процентов таким материалом. Заквасок прямого внесения, удобных для производства, практически никто не делает на территории России, а заквасочные отделения на молокозаводах и комбинатах уже ушли в далекое прошлое. Вот такая мина замедленного действия.
И еще один так и нерешенный вопрос – взаимоотношения с торговыми сетями. Сами предприятия, даже поставляя в сеть, не могут конкурировать между собой по цене, потому что не они цену назначают. Даже если молзавод снизит цену на свою продукцию вдвое – это не факт, что шаг этот пропорционально отразится на цене продукта на полке. Он отразится лишь на кармане владельца этой торговой сети. Такая политика торговли провоцирует молочные предприятия на соблазн хоть на чем-то сэкономить, чтобы заработать на малую толику больше.
Проблема фальсификации переплетена с очень разных сторон. Так что решать ее нужно и так, чтобы побудить и торговые сети к повышенной ответственности, вплоть до наказания ее за наличие на прилавках фальсификата наравне с производителем. Это хоть как-то изменит ситуацию на рынке. А тема фальсификата сейчас назревает не только по молочным, но и молокосодержащим продуктам. Для молочников давно не секрет, что лабораторные методы их установления настолько несовершенны, что диву даешься. Наличие жиров растительного происхождения еще можно определить. Но если производитель заявил, что в моем спреде 50 процентов растительного жира, а другая половина – молочного – уличить его невозможно! Сколько молочного жира он туда положил – такой методики в нашей стране не существует в принципе. Он может сделать свой спред хоть из чистого пальмового масла.
В этой ситуации, заметил представитель молочников Кубани, можно обратиться к опыту коллег на Западе. Там давно уже существует система «Рич», которую у нас не знают, не изучают и не рекламируют. Это система учета и контроля за производством синтетических искусственных химических веществ. Словом, все из подобных соединений, которые производятся, ввозятся или синтезируются в Европе в количестве более пяти тонн, подлежит строгому учету. Куда ввозится и как используется.
У нас же на подсластители, загустители, красители точно также не имеется методик их количественного контроля. То есть в гигиеническом сертификате будет написано, допустим, 0,3 мг красителя, в вдруг ты туда бахнул чайную ложку? Как это отразится на здоровье – кто проконтролирует? Есть только качественная реакция – есть краситель в продукте или нет.
Вопрос про навоз и не только
И еще один больной вопрос для молочников. Как они сами признались, пока им абсолютно непонятно, с какого краю его решать. Это проблема новых экологических требований. Между прочим, у владельцев животных такие же проблемы. С них также требуют лицензию на перевозку навоза. Сначала – с фермы на навозохранилище, а потом – с него уже на поле. Точно такие же экологические требования будут введены в отношении предприятий молочной отрасли с 2018 года.
Молочники прекрасно понимают, что сливать сыворотку в канализацию нехорошо. Но вопрос в том, как ее использовать как вторичное сырье? Например, все те же кубанские производители молочки сколько не искали, не могли найти оборудования, позволяющего рентабельно переработать сыворотку в количестве меньшем, чем 50 тонн в смену. Большее количество – можно, а лучше, чтобы вообще 500 тонн было. Если решать вопросы кооперации предприятий в этом вопросе, то без поддержки государства никак не обойтись. Кстати сказать, в мясной отрасли существует аналогичная система сбора и утилизации биологических отходов. Она построена так, что на это дело идут субсидии, там есть планово-убыточная экономика, там есть количество собранного в утилизацию сырья, мясокостной муки. С помощью государства таким же способом можно наладить сбор, утилизацию, концентрацию молочной сыворотки и на молпредприятиях, тем самым проблема частично снимется.
Другой вопрос, что делать с остатками после мойки оборудования? Они также являются опасными стоками, и предприятиям за них приходится платить по первому классу опасности. Это абсолютно фатальные, разорительные платежи. Краснодарцы, к примеру, пытались выходить на Минприроды, «Росприроднадзор», но они отмалчиваются на запросы молочников, закрылись, общаться не хотят. Производители молока прекрасно понимают почему: сказать потому что нечего, сами не знают с какого бока решать проблему. Ждут команду. Но ведь так можно ждать до 2018 года. А там что прикажут, то и сами скомандуют. И все. Молочникам можно не работать. Основная проблема отрасли в том, что все пущено на самотек.
фото Евгении ДУБ
